Его силом не удерживали: напитали, деньгами наградили, подарили ему на память золотые часы с трепетиром, а для морской прохлады на поздний осенний путь дали байковое пальто с ветряной нахлобучкою на голову. Очень тепло одели и отвезли Левшу на корабль, который в Россию шел. Тут поместили Левшу в лучшем виде, как настоящего барина, но он с другими господами в закрытии сидеть не любил и совестился, а
уйдет на палубу, под презент сядет и спросит: «Где наша Россия?»
Неточные совпадения
Посидев
на палубе, мы
ушли вниз и завладели каютой шкипера.
На палубу уйти — и там о бюджетах1 разговаривают; во второй класс спустишься — там купцы третьей гильдии, за четвертной бутылью, антихриста поджидают; в третий класс толкнуться — там мужичье аграрные вопросы разрешает…
Гляжу, а это тот самый матрос, которого наказать хотели… Оказывается, все-таки Фофан простил его по болезни… Поцеловал я его, вышел
на палубу; ночь темная, волны гудят, свищут, море злое, да все-таки лучше расстрела… Нырнул
на счастье, да и очутился
на необитаемом острове… Потом
ушел в Японию с ихними рыбаками, а через два года
на «Палладу» попал, потом в Китай и в Россию вернулся.
Удивленный и грустный, он
ушел с
палубы наверх, к штурвалу, сел там и стал с обидой задумчиво смотреть
на синий берег и зубчатую полосу леса.
Мне следовало быть
на палубе: второй матрос «Эспаньолы»
ушел к любовнице, а шкипер и его брат сидели в трактире, — но было холодно и мерзко вверху. Наш кубрик был простой дощатой норой с двумя настилами из голых досок и сельдяной бочкой-столом. Я размышлял о красивых комнатах, где тепло, нет блох. Затем я обдумал только что слышанный разговор. Он встревожил меня, — как будете встревожены вы, если вам скажут, что в соседнем саду опустилась жар-птица или расцвел розами старый пень.
Пора расставаться и
уходить гостям. Все оставили кают-компанию и вышли
на палубу, чтобы по сходне переходить
на пароход.
Володя
ушел от капитана, почти влюбленный в него, — эту влюбленность он сохранил потом навсегда — и пошел разыскивать старшего офицера. Но найти его было не так-то легко. Долго ходил он по корвету, пока, наконец, не увидал
на кубрике [Кубрик — матросское помещение в
палубе, передней части судна.] маленького, широкоплечего и плотного брюнета с несоразмерно большим туловищем
на маленьких ногах, напоминавшего Володе фигурку Черномора в «Руслане», с заросшим волосами лицом и длинными усами.
Познакомился Ашанин и с патерами. Вернее, они сами пожелали с ним познакомиться, и однажды поздно вечером, когда он мечтательно любовался звездами, сидя в лонгшезе
на палубе, они подошли к нему и заговорили. Разговор
на этот раз был малозначащий. Говорили о прелести плавания, о красоте неба, — при этом один из патеров выказал серьезные астрономические познания, — о Кохинхине и ее обитателях и затем
ушли, выразив удовольствие, что так приятно провели время в обществе русского офицера.
Теркин соображал так же ясно и возбужденно, — а руками продолжал трясти ручку двери, — что пароход, налетевший
на них,
уходит, пользуясь темнотой ночи, и так у него закипело от этой подлости, что он чуть не выскочил
на палубу.
На носовой
палубе сидел Теркин и курил, накинув
на себя пальто-крылатку. Он не угодил вверх по Волге
на собственном пароходе «Батрак». Тот
ушел в самый день его приезда в Нижний из Москвы. Да так и лучше было. Ему хотелось попасть в свое родное село как можно скромнее, безвестным пассажиром. Его пароход, правда, не всегда и останавливался у Кладенца.
Ей неприятно только то, что он просит ее поменьше показываться
на палубе. Конечно, это показывает, как он
на нее смотрит! Но чего ей бояться и что терять? Если бы она не ставила выше всего его любви, жизни с ним, она, жена товарища прокурора, у всех
на виду и в почете, не
ушла бы так скандально.